Народ, у старшенького в школе более чем странный литератор

в учительской нашей школы был листок с текстом пьесы ,который готовится к показу силами учащихся 8-11 классов автор как раз наш литератор

это выдержка из 1 акта
Судья 1: Дамьена приговорили к "публичному покаянию перед центральными вратами"; его "надлежало привезти туда в телеге, в одной рубашке, с горящей свечой, затем "в той же телеге доставить на площадь и после раздирания раскаленными щипцами сосцов, рук, бедер и икр возвести на сооруженную там плаху, причем в правой руке он должен держать нож, коим намеревался совершить цареубийство; руку сию следует обжечь горящей серой, а в места, разодранные щипцами, плеснуть варево из жидкого свинца, кипящего масла, смолы, расплавленного воска и расплавленной же серы, затем разодрать и расчленить его тело четырьмя лошадьми, туловище и оторванные конечности предать огню, сжечь дотла, а пепел развеять по ветру".



Муж: "Наконец его четвертовали,

Дочь: Папа, а что у тебя за газета?

Муж: – сообщает "Gazette d'Amsterdam". – Последнее действо заняло много времени, поскольку лошади не были приучены тянуть; тогда вместо четырех лошадей впрягли шесть; но и их оказалось мало, и, чтобы оторвать конечности несчастного, пришлось перерезать ему сухожилия и измолоть суставы…

Судья 1: Говорят, что, хотя он и был закоренелым богохульником, ни малейшей хулы не сорвалось с его уст; лишь невыносимая боль заставляла его издавать ужасные вопли, и он часто повторял:

Служанка: "Господи Иисусе, помилуй, помоги мне, Господи".

Судья 1: Весьма назидательной для очевидцев была забота судебного священника, который, несмотря на свой почтенный возраст, неустанно утешал осужденного".

Папа: И вот рассказ караульного: "Зажгли серу, но пламя оказалось столь слабым, что лишь слегка опалило кожу с наружной стороны руки. Затем один из заплечных дел мастеров, высоко засучив рукава, схватил специально выкованные стальные щипцы фута в полтора длиной и принялся раздирать ему сначала икру правой ноги, затем бедро, потом с обеих сторон мышцы правой руки, потом сосцы. Палач сей, хоть и был человек дюжий, с большим трудом вырывал куски мяса, которое ему приходилось захватывать щипцами дважды или трижды с одной и той же стороны и выворачивать, и на месте изъятого всякий раз оставалась рана величиной с монету в шесть ливров.

Судья 1: После этих терзаний Дамьен, много кричавший, но не богохульствовавший, поднял голову и оглядел себя. Тот же приставленный к щипцам палач железным черпаком захватил из котла кипящего варева и щедро плеснул на каждую рану.

Мужу: Посмотри, что там задерживается второе…

Муж идет к Матильде..

Затем к телу осужденного привязали тонкие тросы, прикрепленные с другого конца к сбруе: к ногам и рукам, по одному к каждой конечности.

Секретарь суда, несколько раз поднимался к осужденному и спрашивал,

Хор: Снова суд?

не хочет ли он чего сказать. Тот отвечал отрицательно. При каждой пытке кричал адским криком: "Боже, помилуй! Господи, помилуй!". Несмотря на все мучения, время от времени поднимал голову и отважно оглядывал себя. Тросы на конечностях были затянуты так туго, что причиняли ему несказанную боль. Секретарь еще раз взошел на плаху и спросил, не желает ли он чего сказать. Тот отказался. Несколько духовников поднялись и долго говорили с ним. Он охотно целовал поднесенное распятие, вытягивал губы и все повторял: "Господи, помилуй!".

Отдает Матильде салфетку..

Лошади рванули, каждая из них тянула к себе выпрямленную конечность, каждую держал палач. Через четверть часа процедуру повторили, и после нескольких попыток пришлось направить лошадей по-другому: тех, что тянули за руки, стали поворачивать в сторону головы, а тех, что были привязаны к бедрам, – в сторону рук, чтобы порвать связки. Так пробовали много раз, но безуспешно. Он поднимал голову и оглядывал себя. Пришлось впрячь еще двух лошадей, в помощь тем, что были привязаны к бедрам; лошадей стало шесть. Но и это тщетно.

Наконец, палач сказал господину секретарю, что нет ни способа, ни надежды довести дело до конца, и попросил его осведомиться у господ судей, не позволят ли они разрезать Дамьена на куски. Вернувшись из города, господин секретарь приказал попробовать еще раз, что и было исполнено.

Но лошади заартачились, а одна из привязанных к бедрам рухнула наземь.

Муж: Дорогая, в прошлый раз было – к плечам…

Судья: Духовники вернулись и снова говорили с ним. Он сказал им (я слышала): "Поцелуйте меня, судари". Кюре не осмелился, а господин помощник судьи нагнулся, прошел под веревкой, привязанной к левой руке, и поцеловал его в лоб. Палачи обступили его, и Дамьен сказал им, чтобы не бранились, делали свое дело, а он на них не в обиде; просил их молиться за него, а священника– отслужить молебен на ближайшей мессе.

После двух-трех попыток палач и тот другой, который орудовал щипцами, вытащили из карманов ножи и,

Муж: Матильда, почему ножи давно не точили?

Судья 1: поскольку больше ничего не оставалось, надрезали тело Дамьена в бедрах. Четыре лошади потянули что есть силы и оторвали обе ноги, сначала правую, потом левую. Потом надрезали руки у предплечий и подмышек и остальные связки; резать пришлось почти до кости.

Муж: Матильда, принеси нож….

Матильда несет

Судья 1: Лошади надсадно рванули и оторвали правую руку, потом левую.

Когда все четыре конечности были оторваны, духовники пришли говорить с ним. Но палач сказал им, что он мертв, хотя, по правде сказать, я видел, что он шевелится, а его нижняя челюсть опускается и поднимается, будто он говорит. Один из палачей вскоре после казни даже сказал, что, когда они подняли торс, чтобы бросить на костер, он был еще жив. Четыре оторванных конечности отвязали от тросов и бросили на костер, сложенный в ограде рядом с плахой, потом торс и все остальное закидали поленьями и вязанками хвороста и зажгли воткнутые в дрова пучки соломы.

… Куски мяса и туловище сгорели часа за четыре…

Муж: Некоторые придали особое значение тому обстоятельству, что назавтра какая-то собака улеглась на траве, где был костер. Ее несколько раз гнали прочь, но она возвращалась. Но не трудно понять – собака почувствовала, что в этом месте теплее, чем где-либо еще".

Судья 1: кофе скоро

Матильда: уже несу

Дочь: Исчезновение публичных казней и пыток означает исчезновение зрелища.

Судья 1: Но также и ослабление власти над телом.



Муж: Клеймение отменяется, больше не рубят на куски. Лишь кнут и розги сохранялись еще в некоторых уголовных системах.



Судья 1: Об этом двойственном процессе – исчезновении зрелища и упразднении боли – свидетельствуют современные ритуалы смертной казни. Это же движение побудило к изменению, каждое в свое время, европейские законодательства: одинаковая смерть для всех преступников – смертная казнь уже не несет на себе, словно герб, специфическое клеймо наказания или общественного статуса преступника; смерть длится лишь мгновение – никакое ожесточение не должно раздроблять ее на множество шагов, предшествующих собственно смерти или осуществляемых на трупе;

Сын: казнь скорее отнимает жизнь, нежели поражает тело.


текст большой , но привела полностью для полноты картинки, завтра можно удалить.
прокомментируйте , а то может это меня так переклинило

О времена! О нравы!

В наши годы "Обыкновенное чудо" ставили силами старшеклассников.

(Хотя может и меня переклинило).

мы много чего ставили, но это же жуть какая то,

а главное для чего, что тут надо пережить, какой опыт усвоить???

Жанчик, а вот ЭТО ваш литератор САМ из головы писал-выдумывал?

".....после раздирания раскаленными щипцами сосцов, рук, бедер и икр возвести на сооруженную там плаху, причем в правой руке он должен держать нож, коим намеревался совершить цареубийство; руку сию следует обжечь горящей серой, а в места, разодранные щипцами, плеснуть варево из жидкого свинца, кипящего масла, смолы, расплавленного воска и расплавленной же серы, затем разодрать и расчленить его тело четырьмя лошадьми, туловище и оторванные конечности предать огню, сжечь дотла, а пепел развеять по ветру"......


Т.е это непосредсвенно ЕГО текст? Буйная , однако, фантазия у человека... и какое глубокое знание предмета( содрогаясь)

Жан, первое, что в голову лезет--у литератора с башкой не в порядке, надо бы директору сей листик показать и попросить комментарии.
ПИСИ: читала, чуть не вырвало. Не представляю, какой эффект был бы от "предстваления в лицах".....

Мишель Фуко. Надзирать и наказывать.
Кошмар.

из башки или нет не знаю , я этого текста нигде не встречала.
С башкой у него точно нелады, к директору как раз по этому поводу и собралась